Николя Верт: «Путинский национальный нарратив — это иррациональное историческое попурри»

Libération, 30 июня 2022

Интервью брала Вероника Дорман  Перевод – Алексей Першко

В коротком эссе историк анализирует видение России Владимиром Путиным с момента его прихода к власти — видение, основанное на силе, национализме и ностальгии по Советскому Союзу. Специализирующийся на советском периоде историк Николя Верт анализирует в небольшом эссе, вышедшем в серии «Tracts» видение Владимиром Путиным истории, которое привело его к вторжению в Украину и повороту спиной к Западу через тридцать лет после падения СССР. «Контроль за исторической памятью, за интерпретацией прошлого является для [Путина] существенной проблемой», — пишет историк в своем эссе «Poutine, historien en chef» («Путин, шеф-историк», серия «Tracts», изд. Галлимар).

В двух словах, какую историю рассказывает себе Владимир Путин? Каков его взгляд на историю России? Каковы его источники вдохновения?

Это видение в большей степени вдохновлено Николаем I-м, Сергеем Уваровым [его крайне реакционным министром просвещения (1786-1855 — прим. ред.)], чем какой-либо марксистской или псевдомарксистской идеологией. Решительное утверждение русского пути развития, в корне отличного от пути Европы, соответствует самой реакционной славянофильской мысли. Путин берет на вооружение знаменитую уваровскую «триаду»: православие, самодержавие, национальный дух, просто поменяв местами первые два термина. «Вертикаль власти» (термин, который Путин предпочитает самодержавию, но который в основном имеет то же значение) предшествует у него православию. Что же касается «национального духа», несовершенного перевода понятия «народность» [от корня narod, «народ», прим. ред.] – то это возвеличивание некой изначально присущей мудрости народа, который руководствуется «национальным духом», т.е. «русским патриотизмом». Некое неотъемлемое качество именно русского народа, которое отличает его от других… А что же это за русский народ, как его себе представляет Путин? Конечно, русские, но также и украинцы с белорусами…

И к этим «традиционным ценностям» прибавляется еще и советское наследие?

Да, актуализация этого старого славянофильского основания — лишь один из элементов путинской идеологии. Путин прежде всего является чистым продуктом советизма. Новый национальный нарратив предлагает также поразительный синкретизм между славянофильством и советизмом, между царским прошлым и советским опытом, лишенным коммунистической мишуры, «декоммунизированным». Примирение этих двух антагонистических периодов осуществляется вокруг прославления великой «вечной» России и сильного государства, способного защитить страну от внешней угрозы.

Получается совершенно барочная смесь, не способная устоять перед рациональным анализом. Из этой смеси Путин выклевывает мелкие элементы: например, он извлекает фигуру Ленина как предателя во главе банды большевистских фанатиков, которые предали интересы России, подписав с немцами унизительный Брест-Литовский мир [договор, заключенный в марте 1918-го года новым большевистским режимом с Германской империей с целью положить конец Первой мировой войне — прим. ред.], чтобы остаться у власти. Ошибка, «искупленная» (именно такие термины использует Путин) Сталиным двадцать пять лет спустя, и которая привела СССР к победе над нацизмом в конце «Великой Отечественной войны». Одним словом, историческое попурри.

И в чем смысл такого «попурри»?

Россия, основанная на силе, на могуществе, на ностальгии по Советскому Союзу. Но вопрос еще и в том, где заканчивается Россия? Что такое Россия без своей Империи? К моменту распада СССР уже несколько столетий Россия не оказывалась «ободранной» до такой степени, без всех своих территориальных составляющих как на Западе (Украина, страны Балтии, Белоруссия), так и на Востоке (Средняя Азия) и на юге (Кавказ) – словом, без всего того, что составляло царскую империю, и что большевикам удалось воссоздать в другой форме с 1918-го по 1991-й год. Хочет ли Путин восстановить границы СССР? Вопрос очень сложный. Очевидно, что в его сознании страны Балтии, вероятно, все-таки потеряны, но Украина и Беларусь остаются в сфере той расширенной России, к которой он стремится.

Откуда он черпает свои аргументы по Украине, существование которой он отрицает и на национальном уровне, и на государственном?

Он черпает их у таких крупных русских историков XIX-го века, как Соловьев (1820-1879) или Ключевский (1841-1911), которые настаивают на преемственности и единстве русского государства от Киева — «матери всех русских городов» — до Москвы. Как и единство «великороссов» (русских), «малороссов» (украинцев) и «белороссов» (белорусов), рассматриваемых как один народ.

Почему для Украины используется термин «денацификация»?

«Нацист» — это термин, который вызывает немедленную реакцию, это обычное дело для любого россиянина. Он — абсолютный враг. С 2014-го года украинский режим приравнивается к фашизму, нацизму. В этом нет ничего нового. Путин подключился к тому, что было давно готово, к инструментам, к языку. Это нас — на Западе — ошарашил термин «денацификация», а для России он вполне обыденный, взят из постсоветского идеологического багажа и внедрен много лет назад.

Но не российский ли режим сегодня склоняется к «фашизму», как часто говорят?

Мне не очень нравится термин «фашистский» применительно к сегодняшнему российскому режиму. Как историк я бы сказал, что фашизм — это нечто очень конкретное: четко определенное исторически, экономически, политически. Многие же склонны применять этот термин по отношению к чему угодно. В России мы имеем дело не с фашистским режимом. Это ультранационалистический и авторитарный режим, который не уважает права человека и не соблюдает международные правовые нормы.

Как вы объясните тот факт, что Путину удалось увлечь за собой столько россиян? Это результат той мемориально-исторической политики, которая ведется уже двадцать лет?

Широко. Чтобы понять, что происходит сегодня, мы должны вернуться на тридцать лет назад и попытаться понять эту грандиозную инволюцию на основе того, что было освобождением слова, истории, потрясающим дыханием свободы выражения в десятилетие, начавшееся примерно со второй половины 80-х и продлившееся до конца 90-х. Но постепенно общество устало пересказывать темные страницы советизма, обнажённые перестройкой. Мемориальный проект Путина отвечает потребности общества в возрождении гордости после унижения 1991-го года, поражения СССР в холодной войне, распада советской империи, утраты сферы влияния в Восточной Европе. Я думаю, что подавляющее большинство населения (три четверти?) одобряет и поддерживает новый национальный нарратив Путина.

Каковы основные «преступления против истории», если использовать разработанную историком Антоном де Батсом (Antoon de Baets) терминологию, — против памяти, совершенные Кремлем за последние двадцать лет?

Самым серьезным «преступлением против истории» было преследование независимых историков. Я имею в виду, в частности, осуждение к пятнадцати годам колонии строгого режима Юрия Дмитриева — замечательного историка сталинских репрессий, активиста «Мемориала», первооткрывателя одного из важнейших братских захоронений времен Большого террора 1937-1938 гг. – урочища Сандармох в Карелии. Его без каких-либо доказательств обвинили в педофилии. Напоминаю, что Юрий Дмитриев был – исключительный случай в новейшей российской юридической летописи – оправдан в первой инстанции до того, как прокуратура подала апелляцию. По мнению всех независимых наблюдателей, в отношении Дмитриева не было справедливого суда; за пять лет между его арестом и окончательным осуждением были нарушены все стандарты закона.

Помимо этого символического дела, в течение нескольких лет власти вели организованное наступление против общественной организации «Мемориал», которая была окончательно распущена в декабре 2021-го года. «Мемориал» был старейшей, наиболее символичной и наиболее уважаемой российской общественной организацией, миссией которой с 1989-го года была защита все более и более стирающейся со временем памяти о массовых репрессиях в СССР, а также защита все более и более попираемых в путинской России прав человека. К другим «преступлениям против истории» относятся попытки ревизии мест массовых убийств, снятие мемориальных досок, установленных «Мемориалом» на местах содержания под стражей и расстрелов политзаключенных при Сталине. А еще и все формы цензуры, закрытие архивов, которые должны были быть рассекречены…

Является ли 24-е февраля 2022-го года исторической датой, поворотным пунктом в истории России?

Между украинцами и русскими что-то безвозвратно разорвано на десятилетия. Это ужасная пропасть, беспрецедентное событие для этих двух стран. Украинская идентичность определенно выкристаллизовалась с началом войны в фундаментальном разрыве с Россией. Для России это первая за столетия война не на жизнь, а на смерть против соседнего народа. Это огромная ошибка, которую я до сих пор не могу до конца объяснить себе. Никто из моих друзей-историков, украинцев или русских, не мог себе даже представить войну такого масштаба.

Независимо от исхода войны, как вы представляете себе период, открывающийся для России и для русской истории?

Россия предпочла полностью отвернуться от Европы, разыграть евразийскую карту. Но это иллюзорно, китайцы воспользуются ослаблением России. Это побег в будущее. Глобальный разрыв. Связано ли все это исключительно с судьбой одного человека — Владимира Путина — или же такой порядок вещей будет потом подхвачен, усилен и продолжен — я не могу сказать. Но 2022-й год — это момент радикального «развода», как и разгон «Мемориала», который еще в прошлом году был совершенно немыслим. Два этих события — одно из внутренней политики, а другое из внешней — являются двумя сторонами одного и того же разрыва с последними тридцатью годами.